Даже абсолютная монархия в Российской империи не давала 100%-ных гарантий потенциальным преемникам государей. Интриги, дворцовые перевороты, развязанные войны зачастую приводили к тому, что институт «железобетонного» преемничества трона изрядно пошатывался. Империя в итоге распалась, однако традиция проблемности с преемниками перекочевала и в империю нового формата – Советский Союз.
Нередко само упоминание о необходимости подготовки преемственных кадров воспринималось чуть ли не как посягательство на действующих руководителей. А потому случались известные «сюрпризы» с коренными изменениями в генеральной линии партии. И последним из таких сюрпризов стала горбачёвская перестройка, которая, как прекрасно известно, завершилась тем, что государство перестало существовать.
Сегодня достаточно часто поднимается вопрос о том, где Советский Союз и советское руководство «не там свернули». И один из предлагаемых историками вариантов – последние годы эпохи Иосифа Сталина, так и не оставившего после себя человека, который смог бы продолжить выбранный курс.
Однако сам Сталин всё же высказывался по поводу возможных преемников. Часто эти высказывания имели в большей степени полушутливый тон, но фигура Сталина была такой, что за этими полушутками скрывались его реальные размышления по поводу того, кто будет управлять страной после его смерти.
Одним из тех, кого И.В.Сталин называл человеком, способным взять в свои руки бразды правления СССР, был Пантелеймон Пономаренко – выходец из крестьянской семьи, участник Гражданской войны, выпускник Московского института инженеров транспорта. В 1938 году 36-летний Пантелеймон Кондратьевич вошёл в аппаратный состав ЦК ВКП (б) и был направлен на работу в Белорусскую ССР. Причём должность – основная: Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии.
В годы Великой Отечественной войны Пантелеймон Пономаренко проводил работу с партизанскими движениями на территории БССР и на Брянщине, занимал посты в военных советах фронтов. В январе 1944 года получил должность начальника штаба Центрального партизанского движения в звании генерал-лейтенанта.
Как отмечают современники Пономаренко, Сталин ценил его аналитический склад ума, честность и ответственность. Уважение со стороны Вождя народов породило слухи о том, что именно Пантелеймона Пономаренко Сталин за несколько месяцев до своей смерти пытался провести на должность председателя Совмина Союза ССР. Однако (если это и являлось правдой) занять важнейший пост в государстве Пономаренко не удалось. После смерти Иосифа Сталина он был назначен первым секретарём Компартии Казахской ССР, где проработал всего около года. Дальнейшая политическая карьера П.К.Пономаренко строилась в основном по линии МИД СССР – на посольских должностях. Скончался Пантелеймон Кондратьевич в 1984 году в Москве.
Историки отмечают, что если бы Иосиф Сталин с большей настойчивостью (в первую очередь для самого себя) продвигал кандидатуру Пантелеймона Пономаренко на главный пост в стране в качестве преемника, то, вероятно, удалось бы сохранить выстроенную самим Сталиным политическую линию. Однако история сослагательного наклонения не терпит, а потому после ухода Сталина из жизни случилось то, что случилось, и у каждого по поводу случившегося своя собственная оценка. Однако большинство всё же сходится во мнении, что советский институт преемничества вряд ли можно считать эталонным, тем более для дня сегодняшнего.
Основной либеральный ответ по этому поводу таков: какое ещё «преемничество» — только честные и демократические выборы, которые решат всё! Причём говорят так зачастую именно те люди, которые наиболее активно поддержали антиконституционный переворот 1991 года и псевдовыборы года 1996-го, когда и в одном, и в другом случаях «демократия» с одобрения заокеанских друзей закрыла глаза на реальное волеизъявление народа. А гарантия честных выборов в мире сегодня находится на том же уровне, на котором находилась гарантия престолонаследия в Российской империи в XVIII веке. Несмотря на это, проявляют себя и те, кто всерьёз ратует за восстановления монархического строя. К этому можно всерьёз отнестись, разве что, с той точки зрения, что результат может оказаться один — полная непредсказуемость.